* * *

Когда я покинул штаб флота, над городом разнесся пронзительный вой сирен воздушной тревоги. Улицы опустели, и я шел по ним без какой-либо определенной цели. Ко мне подбежал боец гражданской обороны, что-то крича, но я сделал вид, будто его не слышу. Он попытался схватить меня, но я стряхнул с себя его руку, продолжая идти как во сне, и он оставил меня в покое, посчитав лунатиком. Все мои надежды были разбиты, и я жаждал только одного: чтобы вражеская бомба поскорее оборвала мой мучительный жизненный путь. Однако взрывы гремели где-то вдалеке. Рядом со мной тишина становилась гнетущей. Я не знал, как долго бродил по опустевшему городу, но в конце концов сирены умолкли и люди стали возвращаться на улицы. В полном изнеможении я опустился на каменные ступени лестницы в городском саду, только теперь осознав, что мой пустой мозг снова ожил.

Я понял Линь Юнь. Наконец понял.

Достав сотовый телефон, я набрал номер научно-исследовательского центра изучения молний, но никто не ответил. Тогда я стал искать такси. С началом войны их стало очень мало, и мне пришлось прождать полчаса, прежде чем я все-таки нашел свободную машину. Мы сразу же направились в научно-исследовательский центр.

Через три часа мы прибыли на место, и я понял, что напрасно потерял время. Центр совершенно опустел, в нем не осталось ни людей, ни оборудования. Я долго стоял в полном одиночестве посреди лаборатории, в которой возбуждались шаровые молнии. Слабая полоска света от заходящего солнца проникала в разбитое окно, постепенно тускнея, пока наконец не наступила полная темнота. Только тогда я уехал.

Вернувшись в город, я заглянул в один научно-исследовательский институт, связанный с военными разработками, и справился о судьбе группы, занимавшейся изучением шаровой молнии, и отряде «Рассвет», однако никто не смог мне ничего ответить. Казалось, центр просто испарился. Я даже позвонил по тому номеру, который оставил мне генерал Линь, но и тут никто не ответил.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как вернуться в Институт изучения молний и заняться проблемой использования мощных микроволновых излучателей для разрушения смерчей.

Война затянулась, наступила еще одна осень. Люди постепенно привыкали к жизни на военном положении, сиренам воздушной тревоги и продовольственным карточкам, точно так же как прежде неотъемлемой частью жизни были концерты и кафе.

Что касается меня, я полностью посвятил себя разработке системы защиты от смерчей – этим проектом занимался Институт изучения молний, который возглавлял Гао Бо. Работы велись в бешеном темпе, и на какое-то время я начисто забыл обо всем остальном. Но однажды ситуация, казавшаяся тупиковой, внезапно вышла из-под контроля.

В тот день я в половине четвертого обсуждал со специалистами института и военными кое-какие технические детали мощного корабельного микроволнового излучателя. Устройство испускало узкосфокусированный микроволновый луч мощностью около одного мегаватта на частотах от десяти до ста герц – именно на этих частотах мощность излучения будет поглощаться молекулами воды. Несколько таких лучей, действуя совместно, смогут создать объемную плотность энергии один ватт на кубический сантиметр, что сопоставимо с мощностью микроволновой печи. В результате температура опускающихся масс холодного воздуха в «яйце» быстро повысится и смерч будет уничтожен в зародыше. Подключенное к системе оптического обнаружения атмосферных возмущений устройство станет эффективным средством борьбы с искусственными смерчами.

И вдруг снаружи раздался странный звук, похожий на стук внезапно налетевшего заряда града. Начавшийся вдалеке, звук быстро приблизился к комнате, в которой мы находились, и проник в нее. Повсюду вокруг раздались хлопки, чуть ли не в левой стороне моей груди! В то же самое время с нашими компьютерами началось что-то странное: из корпусов стали вылетать разные предметы, но сами железные коробки оставались нетронутыми. Присмотревшись внимательнее, я увидел, что это вылетают процессоры, микросхемы памяти и другие элементы. На какое-то мгновение парящие микросхемы зависли в воздухе плотным облаком. Махнув рукой, я задел несколько штук, убедившись в том, что это не обман зрения; однако вскоре все микросхемы бесследно исчезли, и в воздухе ничего не осталось. Экраны одних компьютеров стали синими, другие просто погасли.

Ощутив жжение в левой стороне груди, я приложил к ней руку. Сотовый телефон, лежавший в кармане рубашки, горел. Я поспешно вытащил его и отбросил в сторону; мои товарищи занимались тем же самым. Из телефонов струился белый дым; вскрыв свой, я увидел внутри белый пепел. Все микросхемы сгорели. Вскрыв компьютеры, мы обнаружили, что на материнских платах сгорело около трети микросхем. Комната быстро наполнилась дымом и характерным запахом гари.

Затем погасли экраны остальных компьютеров, и тотчас же отключился свет. Пропало электричество.

Первой моей мыслью было то, что мы подверглись удару шаровых молний, высвободивших свою энергию в микросхемы, однако тут что-то было не так: во всех соседних зданиях также находились научно-исследовательские лаборатории, и компьютеров там было предостаточно. То есть энергия шаровой молнии должна была распределиться между множеством микросхем, что сокращало эффективный радиус поражения где-то до ста метров. На таком расстоянии мы обязательно услышали бы звук взрыва, производимого шаровой молнией при разряде, который невозможно ни с чем спутать, однако пока что мы не слышали ничего, кроме треска горящих микросхем. Поэтому я заключил, что практически наверняка никаких шаровых молний поблизости не было.

Первым делом нужно было оценить масштабы последствий внезапного удара. Я снял трубку стационарного телефона, но он молчал. Мы спустились вниз, чтобы узнать, как дела у наших соседей. Вскоре выяснилось, что нападению подверглись микросхемы компьютеров в двух административных зданиях института и в лабораторном корпусе, и примерно треть была уничтожена. Затем мы заглянули в расположенные по соседству Институт физики атмосферных явлений и Центр метеорологического моделирования и выяснили, что оба учреждения также подверглись схожему нападению. По масштабам разрушений я оценил, что для такого мощного удара потребовались бы десятки шаровых молний, однако я не заметил никаких следов их присутствия.

Вскоре после этого Гао Бо отправил несколько молодых сотрудников на велосипедах выяснить ситуацию, а остальные в тревоге остались ждать. Помимо меня и Гао Бо, во всем институте никто не знал про оружие на основе шаровой молнии; мы с ним изредка переглядывались, охваченные паникой. Через полчаса вернулись наши велосипедисты; на лицах у всех был такой ужас, словно они увидели привидение. Велосипедисты отъехали от здания института на три-пять километров, и повсюду все без исключения микросхемы подверглись воздействию какой-то неведомой силы и были уничтожены в той же самой пропорции один к трем. До смерти перепуганные, велосипедисты не осмелились ехать дальше и возвратились обратно. Как оказалось, все мы отвыкли обходиться без сотовых телефонов.

– Если неприятель обладает таким дьявольским оружием, у нас нет никакой надежды! – воскликнул кто-то.